"Из-за Каменского,
Из-за Имандры, из нутра земли
Бежит Мяндаш - дикий олень"
(Из саамской ловты)
Одним из уникальных памятников древней культуры коренного населения Кольского полуострова, находящихся в экспозициях Ловозерского музея, является камень с петроглифами, привезенный в музей с берега реки Поной в 1988 году. Наскальные рисунки (6 камней -150 рисунков) были найдены недалеко от саамского села Чальмны-Варрэ в июле 1973 года группой археологов из Ленинграда под руководством В. Я. Шумкина. В 1988 году было обнаружено еще 4 камня с рисунками. Они же и привезли один из камней в Ловозеро. Археологи назвали его "поэмой". На нем более 60 изображений, расположенных близко друг к другу. Некоторые из них налегают одно на другое. Площадь зарисованной поверхности немного больше четырех квадратных метров. В природных условиях камень лежал почти горизонтально, со слабым наклоном к реке. Древние "художники" использовали ровную гладкую поверхность камня длительное время. Об этом говорит множество рисунков, выполненных в разном стиле, и большое количество затертых мест. Рисунки датированы эпохой раннего металла
(II тысячелетие до н.э.), хотя на других камнях есть изображения более древние, относящиеся к эпохе позднего неолита ( конец III тысячелетия до н.э.). Рисунки выполнены методом выбивки каменным орудием на граните. Возможно, первоначально контурные изображения наносились на поверхности камня разведенной в воде глиной, а потом выбивались. Кусочки глины розового цвета археологи нашли возле камней и попробовали подкрасить изображения. Эффект был потрясающим. На серо-голубом фоне под лучами заходящего солнца фигуры людей и животных приобрели огненный цвет и как будто ожили. Археологи посещали рисунки в течение нескольких лет. После одной из таких поездок, возвращаясь в Ловозеро, Шумкин и его коллеги захватили с собой немного этой глины и подкрасили несколько изображений на нашем камне. Фигуры сразу же выдвинулись из сплошь зарисованной среды, стали более понятны и нам и нашим посетителям. В основном на камне изображены люди и животные: олени, лоси. Половые признаки представительниц женского пола подчеркнуты большими округлыми животами, что являлось, видимо, символом плодородия, размножения. Некоторые женские фигуры показаны во время родов. У одной из женщин на согнутой правой ноге изображен новорожденный ребенок, соединенный с матерью пуповиной. Голова женщины лежит на одном олене, ногой она опирается в другого оленя. В противоположной стороне камня трогательная сцена рождения олененка у важенки. Маленькая фигурка олененка с тонкими ножками лежит у задних ног оленихи. Кроме женских изображений на камне есть и мужские, но их немного. Некоторые из мужчин и женщин составляют семейные пары. Удлиненные пальцы женщин протянуты к головам мужчин. Возможно, соединение было сделано позднее и совершенно другим "художником". У одной из пар на головах странные изображения похожие на рога оленей. Может быть, это остатки прежних изображений, но основанием своим они соединены с головами и мужчины, и женщины, а потому вызывают подобные фантазии. Пожалуй, самой интересной и удивительной является сцена рождения олененка у женщины. Он изображен также на правой согнутой ноге матери. Правой же рукой женщина удерживает за ногу самца оленя. Попробуем проанализировать эти две сцены. В пантеоне языческих саамских божеств в древности обособленное положение занимал олень Мяндаш - человек-олень. Саамы считали его своим предком: "Мы олений народ, а предки наши были олени". В глубокую старину легенду о Мяндаше пели стихами, и сопровождалось это особыми играми-обрядами. Постепенно отдельные эпизоды этой песни начали рассказывать в виде сказок. Эти сказки в 30-е годы записал и издал позднее в книге "Легенда об олене-человеке" известный ученый-этнограф В. В. Чарнолуский. Есть сказки на эту тему и у Н. Н. Харузина в его книге "Русские лопари" (1890г.). Сюжет этих сказок такой. Дочь человеческая Матр└на (матерь, мать) выходит замуж за дикого оленя Мяндаша. У них рождаются дети - человеко-олени (мяндаш-парнь). Однажды во время разговора с одним саамом Чарнолуский спросил его: "Что это за сказочки я все слышу? Там люди - не люди, а все больше олени какие-то? Человеко-олени?". И услышал в ответ: "Были такие люди, были: Это правда. Раз мы есть, то и они были. Это уж так. Мы от Матрены этой!". А сказительница Татьяна Филипповна Данилова добавила: " Были эти люди! Был Мяндаш! Мы все, что живем тут, : - все мы кровей его жены Мяндаш-каб Матр└ны: Вот хочешь верь, хочешь не верь, воля твоя, а так оно и есть. Был он Мяндаш, и эти люди все были, и эта Мяндаш-каб была. Она нам вроде матери приходится - Мадеракке.". По древним языческим поверьям саамов Мадеракка была также женой и помощницей бога Мадератчи, который жил в воздушной сфере и занимался воспроизведением всего живого на земле. Многие сказки о Мяндаше имеют печальный конец. Жена не выполняет наказы мужа, не выбрасывает замоченные детьми "постели". Мяндаш не в силах переносить "дух человеческий", бросает е└ и убегает в тундру. И все дети, мяндаш-парнь, убегают за ним. "От края до края не наших пределов Мяндаш-пырре* бежит. Путь его - солнца путь, туда ему бег. Мяндаш-пырре летит, златорогий олень:". Сказка сказкой, но рождается она часто на реальной основе. Старики рассказывали Чарнолускому: "Случалось людям найти тел└нка-сироту, женщины выхаживали его и даже кормили грудью, своим молоком: Такой грудной тел└нок становился ручным:". Может на основе подобных случаев и возник сюжет об олене-человеке и жене его Мяндаш-каб? А может все гораздо сложнее? В своей книге "Время, врезанное в камень" известный археолог, доктор исторических наук Н.Н. Гурина пишет об этом так: ": факт размещения оленей во всех случаях небольшого, по сравнению с другими окружающими оленями, размера, между ног человеческих изображений с подчеркнуто увеличенными животами, : свидетельствует о каких-то обрядах, связанных с плодородием, то есть с размножением оленей.". Если говорить об обрядах, связанных с культом Мяндаша, то в 20-х годах нашего столетия, как сообщает Чарнолуский, их уже не было. Но ему все-таки удалось записать воспоминания некоторых очевидцев обряда, посвященного приобщению к Мяндашу. Отголоски этих обрядов, по-видимому, сохранились в играх детей и молодежи, которые описал в своей книге "Русские лопари" Н.Н. Харузин. Он рассказывает, как ребята, изображая хирвасов-оленей (самцов) и приложив к голове оленьи рога, бегают за девушками, которые изображают важенок (самок). Рассказы о подобных играх, только между взрослыми саамами, слышал и В. В. Чарнолуский. Он описывает один случай, который произошел примерно в 1900 году с ловозерцем коми-ижемцем Тимофеем Чупровым. Приехав однажды на Сейдозеро, Тимофей "увидел многих лопарей, все они были нагими, как мужчины, так и женщины. Мужчины на головах имели оленьи рога. Они боролись между собою из-за женщин. Ижемец разделся и выбежал из своего укрытия, чтобы принять участие в игре. Увидя чужого, О том, что на Сейдозере действительно бывали игрища, писала и журналистка Зинаида Рихтер, которая побывала в Ловозере в 1925 году. Старики рассказывали ей, что на Оленьем острове, на Сейдозере проходили обряды жертвоприношения. Лопари складывали в пещере привезенные с собой оленьи рога. А в древности там же происходили состязания молодых людей. Они выходили на бой голыми, с оленьими рогами на головах. Победитель получал в награду самую красивую девушку: Эти сведения, несомненно, принадлежат к мяндашеву циклу также как игры в диких оленей. Посмотрим еще раз на наши каменные рисунки. Вот Мяндаш-олень в человеческом облике, но с рогами на голове. А рядом жена его Мяндаш-каб. Она старается удержать своего мужа, но он отвернулся от нее. У него свой путь. А на другой "иллюстрации каменной книги" тоже Мяндаш, но уже в виде оленя. Жена удерживает его за ногу. А между ног ее - олененок, мяндаш-парнь. И может не роды это вовсе, а как раз тот момент, когда грудной младенец, что на камнях у матери лежал встрепенулся, в теленочка-сосуночка превратился и за отцом своим, оленем Мяндашем вот-вот побежит. "Хрустят его ноги, шелестят ему кормные травы и белые ягели. Мяндаш-пырре бежит, Мяндаш-пырре летит: Это Мяндаш идет!" Глубокой древностью веет от этой легенды. Она тревожит и волнует так же, как и удивительные, хранящие в себе тайны прекрасные рисунки на камне.
| 
