ИНФОРМАЦИОННЫЙ ЦЕНТР 
альманах "Живая Арктика"

ДЕТИ В ХИБИНАХ ЛЕТОМ 1924 ГОДА

ПРЕДИСЛОВИЕ

20 июня комиссия в составе президента Академии наук А.П. Карпинского и академика А.Е. Ферсмана выехала на Мурман. Шло последнее лето гражданской войны. Сам А. Е. Ферсман вспоминал об этой поездке так: "...Поздно вечером мы приехали на станцию Имандра, расположенную в 148 км от Мурманска – места нашего назначения. Паровозу не хватило топлива, и пришлось отправиться в лес за дровами. Это было в светлый полярный день, когда яркое полуночное солнце заходило только на очень короткое, время. Поэтому, несмотря на позднее время, мы смогли взобраться на ближайшую возвышенность Маннепахка в северо-западной части Хибинских тундр. Среди людей, поднявшихся на вершину, я был единственным минералогом. Мне без конца передавали образцы найденных минералов, и я прямо терялся при определении этих, еще никогда не виданных мною эгиринов, астрофиллитов, эвдиалитов и эвколитов. Для меня сразу же стало ясным, что Хибины – это целый новый своеобразный мир камня и что углубленное изучение природы Хибин не может не привести к крупным открытиям новых полезных ископаемых". Так началась "эпоха Хибин".

Летом 1924 года маленькой школьной экскурсии 168-й школы Ленинграда впервые удалось пробраться в дикие центральные части Хибинского массива, куда раньше проникали только отряды исследователей, да редкие лопари со своими стадами оленей. Руководили экскурсией профессор Боч и ассистент Лесного института по кафедре геологии В.Ф. Земляков. Экскурсия послужила темой школьных докладов всех участников, часть которых вместе с рисунками и фотографиями путешестввенников экспонировалась затем на общегородской выставке.

Из докладов школьников можно было убедиться, что из всех 85 минеральных видов, обнаруженных здесь экспедицией академика А.Е. Ферсмана, широко распространены лишь какие-нибудь полтора-два десятка, разбираться в которых можно уже без особого труда при помощи определителя.

***

Непосредственно со станции Имандра, перед экскурсантами открывается прекрасная панорама главных перевалов северной части Хибинских гор. Широкая долина системы Идичйока позволяет видеть далекие, покрытые вечными снегами, плоские вершины Часначорра. Громадные цирки врезаются в массив, обрываясь совершенно отвесными обрывами.

Прямо со ст. Имандра замечается резкое понижение в северной части громадного снежного плато, это главная дорога в сердце Хибин – Чорргорский перевал, расположенный в верховьях Идичйока. Впрочем, самого перевала не видно, он скрыт от нас ближайшими, покрытыми лесом, холмами, из-за которых поднимается куполовидная каменистая вершина. Здесь начинается гора Маннепахк, куда лежит наш путь. Около двух километров приходится идти лесной зоной. Это самая трудная и в то же время самая скучная часть пути. Лишь изредка попадаются низкие выступающие скалы плотной зеленовато-голубой породы – это сильно измененные благодаря воздействию раскаленной магмы порфириты.

Зеленая окраска этих пород обусловливается присутствием большого количества тонких чешуек зеленого хлорита и мелких кристалликов тоже зеленого эпидота.

В виде отдельных глыб здесь можно встретить так называемый зеленый сланец, сильно смятый в складки. Он тоже относится к свите тех пород, которые претерпели глубокие механические и химические изменения, когда поднявшаяся из глубины раскаленная щелочная магма образовала Хибинский лакколит.

То и дело приходится перебираться через небольшие гряды, сложенные из рыхлого материала с громадными валунами нефелинового сиенита – это конечные морены, отложенные здесь отступающими ледниками. На высоте 120 м над Имандрой располагается контактовая зона – полоса соприкосновения древних, сильно измененных, пород с основной породой, слагающей массив, – нефелиновым сиенитом. Как раз в приконтактовой полосе Маннепахка экспедицией академика А.Е. Ферсмана были встречены своеобразные жилы, представляющие по большей части заполнение пустот и трещин в контакт метаморфической породе. Среди минералов, найденных здесь, особого внимания заслуживает открытый в 1921 году рамзаит, имеющий вид черно-коричневых кристаллов с сильным блеском на плоскостях спайности и лопарит в виде кубических кристаллов черного цвета с металлическим блеском, обнаруженный еще В. Рамзаем.

Выше начинается каменистая тундра, растительность редеет, и, наконец, мы вступаем в полосу каменных хаосов. Попадающиеся под ногами обломки скал убеждают нас в том, что мы находимся уже в области развития нефелиновых сиенитов. Поражает удивительно правильная форма отдельностей этой породы, имеющая вид громадных параллелепипедов. Странное впечатление оставляют эти громадные каменные поля, загроможденные как будто искусственно приготовленными пьедесталами для каких-то коллосальных памятников.

Издали порода кажется однородной серой окраски, но приглядываясь к ней ближе, нетрудно заметить среди широких табличек белого полевого шпата квадратные зерна нефелина зеленовато-серой окраски. В промежутках между светлоокрашенными минералами видны блестящие черные призмы и иголочки. Если этот минерал поскоблить ножом или провести им черту по белой неглазурованной фарфоровой пластинке, то можно заметить, что порошок этого минерала имеет отчетливую зеленую окраску. Последнее обстоятельство указывает, что перед нами минерал эгирин ранней стадии выделения.

Если черта или порошок минерала оказываются серого цвета, то мы имеем арфведсонит. Кое-где в породе можно заметить очень мелкие зернышки малиново-красного цирконосиликата – эвдиалита. Породу можно считать крупнозернистой, отдельные кристаллы достигают здесь величины 3–5 см. Финский геолог В. Рамзай, исследовавший Хибинский массив в конце XIX столетия, дал этой разности нефелинового сиенита название нормального хибинита. Заметим, что хибинит следует рассматривать как породу, образовавшуюся в ранние стадии развития хибинского лакколита.

Крупность зерна указывает на медленное, спокойное остывание под толщей выше лежащих масс изверженных и осадочных пород.

Присматриваясь к очертаниям отдельных кристаллов, составляющих породу, мы можем наметить основные черты последовательности выделения минералов.

Светлые минералы (полевые шпаты, нефелины) можно считать выделившимися значительно ранее цветных (эгирин, арфведсонит, эвдиалит). Поднимаясь выше по склону Маннепахка, можно заметить постепенное уменьшение величины зерна во встречающихся здесь хибинитах.

В небольшой лощине перед последним пиком Маннепахка начинают попадаться значительные пегматитовые жилы. Еще издали замечаешь их по зеленоватой окраске, отличающейся от общего серого тона хибинита.

Между крупными белыми или слабо зеленоватыми кристаллами полевого шпата и элеолита выделился эгирин в виде тонких с шелковистым блеском иголочек темно-зеленого цвета, собранных радиусами вокруг определенного центра. Таким радиально-лучистым скоплениям эгирина дали название эгириновых солнц, и действительно эти громадные стяжения в свежем расколе, при ровном свете полуночного солнца, представляют удивительно красивую картину и вполне оправдывают свое название.

Поднимаясь выше, замечаем, что жилы начинают попадаться чаще. Кроме полевых шпатов и эгирина в них встречаются громадные выделения тяжелого энигматита, напоминающий своим видом каменный уголь. Попадаются здесь и кристаллы арфведсонита (одна из богатых Na роговых обманок), имеющего вид довольно крупных столбчатых кристаллов.

Интересны попадающиеся здесь полевые шпаты – амазониты. Они достигают громадной величины, часто хорошо образованы и имеют прекрасную зеленовато-голубую окраску.

С главной вершины Маннепахка (около 700 м) приходится спуститься метров на 100–150 и по узкой перемычке, образовавшейся благодаря врезавшимся с двух сторон в фору циркам, добраться до подъема к первой вершине Путеличорра, поднимающейся в виде гигантского, покрытого снегом, гребня.

Дорога становится труднее, все время приходится идти по каменным хаосам, а подъем становится все круче. То и дело на пути встречаются обширные снежные поля с располагающимися под ними каменными реками и грязевыми потоками.

После целого ряда небольших спусков и следующих за ними новых подъемов, мы, наконец, добираемся до острого гребня первой вершины Путеличорра. Оглядываясь на юг, замечаем, что первая цепь гор, или первое кольцо, осталось уже позади. Целая система долин отделяет ее от следующей гряды. Вершина Путеличорра относится уже к этому второму кольцу, в чем мы убеждаемся, присматриваясь к окружающим нас скалам. Что касается минералогического состава, то здесь мы встречаем те же минералы, что и в нормальном хибините, только вишнево-красный эвдиалит с близкими к нему эвколитом и мезодиалитом содержится здесь в значительно больших количествах, да виднеются золотистые блестки и иглы лампрофиллита.

Осматривая попадающиеся на пути жилы и производя сборы минералов, добираемся до глубокой лощины, отделяющей первую вершину Путеличорра от второй. Спуск труден и крут, склоны покрыты снегом, обледеневшим с поверхности. То там, то здесь из-под снега выступают острые скалы, около них снег подтаял, и ноги часто глубоко проваливаются. В лощине целый хаос из нагроможденных друг на друга скал. Наталкиваемся на громадные аллювиальные россыпи пегматитовых жил. Попадаются поражающие своими размерами скопления эвдиалита. Ярко блестят на солнце пластинки лампрофиллитов. Начинается опять подъем на вторую, самую крутую вершину Путеличорра. Сперва приходится карабкаться по громадной осыпи, состоящей из нагроможденных обломков скал, и переходить целую серию снеговых полей, порой настолько обледенелых, что приходится молотком выбивать ступеньки. Местами встречаются грязевые потоки и подушки, при переходе через которые ноги глубоко вязнут в полужидкой грязи. Сильно растянувшись, медленно поднимаемся на вершину. Дорога становится легче, идут большие снежные поля, покрытые настом.

Наконец, мы на вершине, представляющей обширное совершенно ровное плато, покрытое толстым слоем снега.

Проваливаясь в глубокий снег, прыгая с камня на камень, медленно добираемся до восточного склона горы, круто, местами почти отвесно, обрывающегося в долину р. Куниока. Лопари называли ее долиной Кукисвума, что означает "Долина долин", и действительно это главная и притом наиболее удобная дорога, прорезающая весь массив с севера на юг. Эта долина представляет собою громадный раскол, образовавшийся в одну из ранних стадий формирования Хибинских гор. Впоследствии эта тектоническая трещина служила ложем громадному долинному леднику, превратившему ее в прекрасный ледниковый трог. Теперь по дну долины протекает река Кунийок.

С вершины Путеличорра, возвышающейся почти на километр над уровнем Имандры, река кажется тоненько переливающейся на солнце ниточкой. На противоположной стороне возвышаются гигантские снеговые вершины Риесчорра и Кукисвумчорра – самые высокие и неприступные точки Хибин. Это последнее, внутреннее кольцо, за ним начинается спуск в болотистую низину р. Тульи. Еще дальше на востоке блестит поверхность Умпъявра, а за ним четким голубым силуэтом поднимаются далекие, покрытые снегом, вершины Ловозерских тундр. Вершины Путеличорра – один из удобнейших пунктов для ознакомления с орографией и общим ландшафтом Хибинских гор.

Главными путями, по которым с берегов Имандры удается проникнуть в центральные части массива, являются громадные, прекрасно развитые долины рек (например, системы Идичйока или Лутнер-майока).

Все речные долины, или троги, оканчиваются в своих верховьях громадными, поразительно извилистыми цирками. Эти характерные формы рельефа Хибинских гор стоят в тесной связи с общими климатическими условиями края. В западинах и понижениях, куда редко заглядывают лучи солнца, на склонах высоких горных плато скопляющийся за зиму снег может сохраняться в течение всего лета. Около подобных снежных полей совершается особенно энергичная разрушительная работа. Температура здесь в течение всего лета держится около 0°. Снег то подтаивает, то замерзает вновь и в связи с этим дробит горную породу. Проникая в мельчайшие трещины и поры между отдельными кристаллами, затем замерзая и увеличиваясь в объеме, вода разрывает породу, превращая ее в дресву (щебень). Благодаря этому процессу снежное поле постепенно углубляет первоначальную западину, преобразует ее в глубокую котловину и, наконец, в цирк с крутыми или даже совершенно отвесными стенками, достигающими в отдельных случаях несколько сот метров высоты.

Подобных цирков в Хибинских горах множество, среди них совершенно отчетливо можно наметить различные стадии образования этих крайне своеобразных и вместе с тем характерных для полярного ландшафта форм рельефа. Некоторые цирки так переуглублены, что у основания их образуются небольшие озера. Мрачные, круто обрывающиеся, пересеченные сетью трещин, стены цирков с белыми, радиально расположенными полосами снега в сочетании с синеющими озерами, на которых яркими пятнами рисуются зеленоватые льдины, сообщают хибинским ландшафтам совершенно исключительную живописность.

Нередко два цирка, въедающиеся в горный массив с противоположных сторон, сходятся своими вершинами и образуют в этом месте сильно пониженную седловину, по обеим сторонам которой длинными языками протягиваются нагромождения из осыпавшихся сверху скал.

Таков обычный тип хибинских перевалов. Весьма возможно, что некоторые из них развились из тектонических трещин, на что указывает их географическое положение и ориентировка, а некоторые из них впоследствии были подвергнуты ледниковому выпахиванию. Переход через такие перевалы часто оказывается весьма трудным благодаря крутизне склонов и малой устойчивости обломков обрушившихся скал, образующих ту гигантскую лестницу, по которой приходится взбираться вверх.

С первых же шагов вглубь Хибинского массива приходится наталкиваться на колоссальные каменные россыпи. Целыми километрами приходится иногда прыгать с камня на камень, то взбираясь на валы из остроугольных глыб, то спускаясь в западины. Но если в долинах такие каменные хаосы встречаются только участками, то на плоских вершинах они устилают почти все пространство. Это настоящие каменные моря из беспорядочно нагроможденных каменных глыб. Не будь здесь обширных фирновых полей, передвижение было бы затруднено до крайности. Отсюда, с вершин, длинными языками спускаются в долины каменные потоки.

Глубоко под камнями слышится журчание воды, сбегающей со склонов. Повторные замораживания и оттаивания способствуют не только разрыхлению породы, но и вызывают вследствие так называемого "морозного сдвига" постепенное смещение глыб вниз по склону. Полное отсутствие растительности на поверхности таких каменных рек указывает на продолжающееся в настоящее время медленное сползание камней. В противоположность отложенным водою щебневым наносам каменные потоки всегда лежат не в долинах, а на склонах гор. Часто полосы камней чередуются с полосами более тонкого щебенного материала, сообщая склонам гор характерную для полярных ландшафтов полосатость.

Еще более поразительную картину представляют так называемые "каменные сети", образующиеся под влиянием мороза. На значительном протяжении земная поверхность оказывается разбитой на довольно правильные шестиугольники размером от 50 см до 1,5 м.

Подобные образования, известные на Медвежьем острове, на Новой Земле и на Шпицбергене, объясняются чередующимися замерзанием и таянием грунта, лежащего на вечной мерзлоте. При этом напитанная водой порода, замерзая, сильно расширяется и выпирает рассеянные в ней камни на поверхность.

Эти земляные подушки с гирляндами камней сильно затрудняют подъемы, так как нога ступившего на них глубоко проваливается в полужидкую тестообразную массу напитанного водой плывуна.

Необходимо сказать еще несколько слов о тех трудностях, с которыми приходится встречаться во время экскурсии в горах.

Мы были свидетелями обвала во время ночевки в верховьях Лутнермайока, недалеко от выхода из ущелья Рамзая. Густой туман не позволял ничего видеть, но зато в продолжении 4-5 минут в районе Тахтарвумчорра был слышен сильный грохот, напоминающий пушечную канонаду. А подъем на Часначорр пришлось совершенно оставить, так как эта вершина в течение двух суток была окутана густыми облаками.

Наш опыт показал, что далекие Хибинские горы, таящие в себе неисчислимые научные богатства, вполне доступны силам учащихся старших классов и не представляют, при некоторой осторожности и достаточном снаряжении, никаких особых опасностей или непреодолимых препятствий.

Мы надеемся, что по нашим следам в ближайшее же время пойдет не одна школьная экскурсия, поставившая себе задачей широкое знакомство с природою полярного мира. Тот интерес, который сейчас проявляется к Хибинам, служит залогом к реальному проведению в жизнь слов академика Александра Евгеньевича Ферсмана, так много сделавшего для изучения Хибинского массива.

"Там, в суровой природе, среди угрюмых скал дикого прекрасного ландшафта, пусть закалится в борьбе с невзгодами природы наше молодое поколение и пусть на границе вечных снегов зажгутся новые центры исследовательской мысли. По нашим стопам, по стопам скитаний пойдут другие, и пусть Хибинский массив, гордо вздымающийся посредине лесного покрова, озер и болот Кольского полуострова, сделается центром русского туризма, школою науки и жизни".

 

Рекламные ссылки: